Российский император Александр I назначил 6 апреля 1816 г. генерала Алексея Петровича Ермолова командиром отдельного Грузинского (с 1820 г. – Кавказского) корпуса и управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии. Именно с именем этого генерала принято в отечественном кавказоведении связывать начало Кавказской войны (1817-1864) против горцев Чечни, Нагорного Дагестана и Черкесии, которая затянулась на долгие 47 лет. Прибыв на Кавказ, новый наместник, привыкший иметь дело с европейской военной наукой и правилами классической стратегии, не стал спешить с их применением. Изучив состояние дел, А.П. Ермолов выявил, что здесь не было единой, организованной вражеской армии, не имелось простора для маневра, а также даже ясного представления о том, кто враг, а кто – мирное население [1]. Генерал пришел к выводу, что покорение этого пространства требовало коренного пересмотра общих подходов к проблеме. Необходимо было отказаться от бессистемных экспедиций, в результате которых Кавказская армия принимала от населения присяги на верность Российской империи, которые давались так же легко, как и нарушались, стоило войскам вернуться на свои опорные базы [2]. Поэтому А.П. Ермолов решил положить этому конец и перейти к совершенно новой системе. В отличие от своих предшественников, новый наместник оставил в стороне оборонительную тактику и обратился почти исключительно к наступательной. В своих «Записках» А.П. Ермолов выразил отрицательное отношение к практике «политического урегулирования»: если «многие из предместников» его верили в искренность горцев, то «проконсул Кавказа» предпочитал «показывать … вид до времени» [3, с. 278]. По мнению А.П. Ермолова, покорение Кавказа было возможно только посредством использования тех же методов, которые применялись горцами. Благодаря новой стратегии и реформированию Грузинского корпуса, Кавказская армия закрепилась на Восточном Кавказе и в Кабарде. Однако А.П. Ермолов так и не смог добиться спокойствия в Черкесии. Причина этого крылась не только в высокой военной активности черкесских племен и покровительстве им со стороны Турции, но и в слабости черноморцев, земли которых находились по правую сторону реки Кубань. 11 апреля 1820 г. указом Александра I Черноморское казачье войско было подчинено командующему отдельным Кавказским корпусом А.П. Ермолову: «По местному положению Черноморского войска мы признали полезнейшим подчинить оное Начальнику Отдельного Грузинского Корпуса, а земли, войску сему принадлежащия по смежности оных с Губерниею Кавказскою, поставить по управлению Гражданскому в те самыя отношения Кавказскому Губернскому Начальству, в каковых ведомство войсковое до ныне находилось в Таврической Губернии» [4, л. 4]. Генерал А.П. Ермолов признавался в своих воспоминаниях, что «задолго прежде искал я средств избавиться от сего войска, ибо известны были мне допущенные в нем беспорядки, расстроенное хозяйство, бестолковое распоряжение Войсковой канцелярии… Сверх того, знал я, что самое отправление службы производится казаками нерадиво, и закубанцы, делая частые и весьма удачные на земли их набеги, содержат их в большом страхе» [3, с. 370]. К моменту появления А.П. Ермолова на Северо-Западном Кавказе, набеги со стороны адыгов на Черноморию приобрели массовый характер. Кордонные начальники постоянно доносили войсковому правительству о непрерывных нападениях закубанцев, которые не только воровали скот, но и уводили в плен людей. Желая навести порядок в Черномории, А.П. Ермолов возложил «непосредственное начальство войсками на кардонной страже» на генерал-майора Войска Донского М.Г. Власова [5, л. 10]. Наместник на Кавказе призывал черноморского атамана Г.К. Матвеева к сотрудничеству с ним и ожидал от него «…полнаго и усерднаго Г. Генерал-майору Власову содействия, ибо к пользе общей должни стремиться усилия каждаго, ваше же в особенности как начальника должни быть обращены на все что составыт может честь войска. Таковою разумею я твердую имущественную оборону владений, принадлежащих войску Храброму, отличившемуся подвигами» [6, л. 4об.]. Генерал А.П. Ермолов четко разделил обязанности атамана и нового начальника Черноморского казачьего войска: «Пребывание Господина Генерал-майора Власова в войске Черноморском не должно препятствовать вам, Господин Атаман, в отправлении должности вашею, со всею по месту вам принадлежащею властию. Он, имея поручение во всех частях осмотреть войско, не имеет право входить ни в какие внутренние и хозяйственные по оному распоряжению. Также и вы со своей стороны не можете никаких сделать перемен в обороне границы и войсках на кардонной страже состоящих» [5, л. 11]. Таким образом, Г. К. Матвеев должен был заниматься только внутри войсковыми хозяйственными делами, а М.Г. Власов – распоряжением «кордонную стражею», введением «строгой и казакам незнакомой дисциплины», а также сохранением «границы» [3, с. 370]. По замечанию дореволюционного историка Ф.А. Щербины, «подчиненные в военном отношении генералу Ермолову черноморцы с половины года почувствовали на себе железную руку этого генерала» [7, с. 234]. Сразу же после назначения М.Г. Власова в ноябре 1820 г. из Тифлиса последовало распоряжение Г.К. Матвееву, в котором говорилось: «Для обозрения во всех частях войска Черноморскаго отправляю я войска Донского г. Генерал майора Власова. Ему поручено осмотреть с особенным вниманием исправность вообще на козаках в вооружении и, в особенности, на тех, кои выходят на кардонную стражу. Как расположены полки для охранения границы и способ, коим защищают оную, в каком состоянии принадлежащие вашему заведения и собственное козаков хозяйство. Как отправляются чиновниками возложенныя на их должности и достаточно ли внушена имя обязанность послушания» [6, л. 3]. Несмотря на призывы атамана Г.К. Матвеева навести порядок, уже первый осмотр полка Войскового Старшины Вербицкого выявил нарушения со стороны черноморских казаков в несении ими службы. В своих рапортах генералу А.П. Ермолову М.Г. Власов сообщал о результатах смотра пяти полков на правом фланге кордона и семи полков, «которые не состоят ныне на службе, а находятся по своим домам» [8, л. 93]. При этом М.Г. Власов выявил, что черноморские казаки уклоняются от службы, причем «не токмо козаков, но и самих офицеров по 5-ти и по 6-ти человек в полках до комплекта не достает» [8, л. 21]. Значительная часть тех, кто, все-таки, нес службу, не имел даже элементарных воинских навыков: «Из них многие даже не умеют ездить, как следует, на лошади, как же образом сидя на оной может таковой действовать своим оружием» [8, л. 20]. Поразила нового начальника и плохая стрельба черноморцев, «чему доказательством может служить сие, что когда я (М.Г. Власов) при Старо-Редутском Посту захотел на деле испытать способность их стрелять из ружья; то из 10-ти выбранных Подполковником Ляшенком ни один не попал в поставленную нарочитою большую цель на посредственную дистанцию» [8, л. 21]. Зато во время смотра 5-го конного полка 2 января 1821 г. казак Конон Магметов чуть не ранил М.Г. Власова во время спуска курка пистолета [9, л. 4]. Особое внимание М.Г. Власов уделил оружию черноморских казаков. Даже ружья, которые, по замечанию Ф.А. Щербины, особо почитались среди черноморцев, во время проверки оказались «нечисти и даже у некоторых покрыты застарелою ржавчиною» [8, л. 8]. На обороноспособности границы отражалось небрежное отношение к службе некоторых казаков и офицеров. При проверке было выявлено, что казаки разводили огонь и курили во время караульной службы, носили незаряженное оружие, самовольно уходили с постов и т.д. [10; 11] Об объективности оценки М.Г. Власова воинской дисциплины черноморцев можно судить по донесениям атамана Г.К. Матвеева, который ранее сообщал Херсонскому военному губернатору графу А.Ф. Ланжерону об отсутствии порядка в Черноморском войске. Казаки самовольно отлучались с пикетов, в результате чего часто попадали в плен к закубанцам [12, л. 38-38об.]. Архивные дела начала 1820-х гг. содержат многочисленные рапорты о похищении казаков и членов их семейств. До подчинения Черноморского войска А.П. Ермолову пленные либо выкупались, либо выменивались на соль. За редким исключением, когда оговоренную сумму собирали родственники, или жертвовали другие казаки, все расходы брала на себя войсковая казна. Вследствие этого А.П. Ермолов приказал Г. К. Матвееву решить данную проблему: «…совершенно прекратить выкупать наших пленных, сколько потому, что всякий козак обязан быть осторожен, и бывши вооружен, никак не должен отдаваться в плен, а не менее и потому, что закубанцы лишены будут надежды получать за них деньги, следовательно, и не будут стараться их захватывать» [5, л. 9-9 об.]. Генерал А.П. Ермолов призвал воспользоваться опытом линейных казаков, которые захватывали чеченцев и выменивали их на пленных. При этом линейцы так преуспели в этой практике, что «теперь много уже содержится чеченцев, так что и променять не на кого» [13, л. 16-16 об.]. По мнению А.П. Ермолова, проблема черноморцев, в основном, заключалась в плохом руководстве ими. Генерала возмутил тот факт, что казаки не почитали своих офицеров. Кроме того, «козак видит незнание и небрежность офицера, и примером попускается на нерадивое отправление должности» [5, л. 1]. Поэтому А.П. Ермолов предписывал Г.К. Матвееву не давать офицерам «свободы предаться праздности». В обратном случае он пообещал отправить их на Кавказскую линию, «где под начальством строгих командиров познают коих достойно носить звание Офицеров» [5, л. 1об.]. Радикальным шагом А.П. Ермолова стало разрешение превентивных военных экспедиций против горцев. До 1821 г. правительство запрещало казакам переходить р. Кубань. В переписке с М.Г. Власовым Г.К. Матвеев объяснял, что, в связи с существующей «заразой» за Кубанью, граф А.Ф. Ланжерон своим предписанием от 12 января 1820 г. запретил преследовать нападавших горцев. Новое правило А.П. Ермолова позволило не оставлять безнаказанными набеги горцев. Желая подтянуть черноморцев, новое начальство разработало специальные правила, в которых оговаривалась система охраны границы [14, л. 71-73 об.]. По мнению Ф.А. Щербины, подобные правила «казаки давным-давно знали». К примеру, введенные в 1820 г. М.Г. Власовым на каждом пикете дневные и ночные маяки по примеру линейных казаков, были известны в Черномории и раньше, однако со временем перестали применяться [15]. Вместе с тем, систематизация правил способствовала усилению дисциплины среди черноморцев, тем самым, определяя круг обязанностей и ответственности для казаков, несших караульную службу. Между тем, время пребывания на Кавказе М.Г. Власова и самого А.П. Ермолова подходило к концу. Пользуясь разрешением переходить за Кубань, генерал М.Г. Власов совершал постоянные военные операции против горцев. После разорения в феврале 1826 г. аулов мирно настроенных натухайцев, по приказу российского императора Николая I М.Г. Власов был отстранен от должности и на его место назначили генерал-майора Войска Донского В.А. Сысоева. В 1827 г. обвиненный в неудачном начале войны с Ираном, был отправлен в отставку и генерал А.П. Ермолов. Новый командир Отдельного Кавказского корпуса И.Ф. Паскевич не жаловал своего предшественника. Поэтому уже после изгнания последнего жители Гурии, желая угодить новому командиру Отдельного Кавказского корпуса, вынесли портрет А.П. Ермолова из залы, в которой был дан обед графу Эриванскому [16]. Однако организационные принципы, положенные в основу обороны Черноморского кордона в 1820-х гг. практически не изменились в последующее время и способствовали покорению Северо-Западного Кавказа на завершающем этапе Кавказской войны.
Примечания:
1. Салчинкина А.Р. Специфика боевых действий на Кавказе в 1817–1864 гг. глазами офицеров Отдельного Кавказского корпуса // Клио. – 2007. – № 1(36). – С. 72-76.
2. Харитонов Е.М., Салчинкина А.Р. Кавказ в годы Кавказской войны как контактно-цивилизационная зона // Культурная жизнь Юга России: Социальная память. Актуализация. Модернизация: мат-лы II Междунар. науч.-практ. конф. (Краснодар, 26-27 октября 2017 г.). – Краснодар: КГИК, 2017. – С. 316-320.
3. Записки А.П. Ермолова, 1798-1826 гг. – М.: Высш. шк., 1991. – 462 с.
4. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). – Ф. 249. – Оп. 1. – Д. 772.
5. ГАКК. – Ф. 261. – Оп. 1. – Д. 2017. – Л. 10.
6. ГАКК. – Ф. 249. – Оп. 1. – Д. 765. – Л. 4 об.
7. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска: в 2 т. Т. 2. История войны казаков с закубанскими горцами. – Екатеринодар, 1913. – 880 с.
8. ГАКК. – Ф. 261. – Оп. 1. – Д. 1. 57
9. ГАКК. – Ф. 249. – Оп. 1. – Д. 782.
10. ГАКК. – Ф. 261. – Оп. 1. – Д. 3.
11. ГАКК. – Ф. 261. – Оп. 1. – Д. 6.
12. ГАКК. – Ф. 249. – Оп. 1. – Д. 713.
13. ГАКК. – Ф. 249. – Оп. 1. – Д. 762.
14. ГАКК. – Ф. 249. – Оп. 1. – Д. 204.
15. Salchinkina A.R., Khoruzhaya S.V. The military everyday life of the caucasian war of 1817-1864 years in historical-anthropological dimension // British journal for social and economic research. – 2016. – Т. 1. – № 3. – С. 33-44.
16. Салчинкина А.Р. Кавказская война 1817-1864 гг. и психология комбатанства: дис. …канд. ист. наук: 07.02.00. – Краснодар, 2005. – 203 с.
ИСТОЧНИК: статья к.и.н. А.Р. Салчинкиной в сборнике https://roskav.ru/sborniki/kubanskie-istoricheskie-chteniya-materialy-xi-mezhdunarodnoj-nauchno-prakticheskoj-konferentsii-krasnodar-30-iyunya-2020-g-krasnodar-izdatelstvo-krasnodarskogo-tsentra-nauchno-tehnicheskoj-informat/
