Главный лейтмотив в восприятии представителей восточнославянского населения в горской среде в середине XIX в. можно выразить отношением дистантности и чуждости. Сказывались эпизоды военно-политического противостояния в первой половине XIX в., когда происходил процесс присоединения региона к России, различие вероисповедания и господствующие в среде адыгов и абазин Кубани туркофильские настроения. «Заседатели холма обнаруживают вообще большое сочувствие к туркам… — пишет в своем произведении А.-Г. Кешев, — они с таким восторгом повторяют рассказы своих меккских богомольцев о неслыханном богатстве и силе турок, о их мраморных палатах с золотыми крышами и тысяче других чудес. Благочестивые хаджи, очевидно, почерпнули эти сведения из своей услужливой фантазии или из «тысячи и одной ночи». Это прагматичное замечание автора повести «На холме. Из записок черкеса» об иллюзорности образа турка, существовавшего у горских крестьян, лишний раз подчеркивает субъективность и мифологичность формирующихся в этнической психологии народа стереотипных представлений о соседях.
Столь же далекими от реальности были знания «холмовников» о геополитических реалиях и статусности ведущих мировых держав, которые передает следующий диалог из произведения Кешева:
« — В какой стороне находится земля инглизов?
Я показал на запад.
— А кто будет сильнее, инглиз или русский?
Я, разумеется, не нашел, что ответить на подобный вопрос.
— Правду ли говорят, что будто все хитрости свои русские взяли у инглизов? — продолжал допросчик.
— Правду.
— Вот что! — заметил Хуца. — А мы думали, что ловчее русского нет никого в мире.
— Инглиз, сказывают, больше в ладу с турком, — сказал мой сосед. — Отчего это? Ведь он одной веры с русским?
— Верно оттого, что они спорят друг с другом о силе, — догадался кто-то. — А так как турки сильнее их обоих, то они значит, и заискивают у них».
О совершенно наивных и далеких от реальности политических взглядах народов региона сегодня пишут многие современные кавказоведы. В частности В.В. Дегоев указывает на убежденность адыгов в первой половине XIX в. в том, что «Турция — самая могущественная и богатая держава в мире, а остальные народы, включая англичан и французов, находятся у нее в услужении».
Существенное влияние в формировании антирусских настроений в регионе оказывали муллы, в том числе из среды турок. Российский офицер и разведчик, длительное время тесно контактировавший с народами региона Ф.Ф. Торнау, приводит в своих путевых записях классический вариант проповеди муллы, в которой оказались связаны этнические и конфессиональные мотивы. В период Рамазана, каждый вечер мулла читал собиравшимся горцам в кунацкой отрывки из Корана, на этих встречах присутствовал Торнау. Пересказывая собравшимся главу о бегстве Магомета из Мекки в Медину, мулла сообщил, что пророк был изгнан гяурами. Один из присутствовавших поинтересовался, кто были преследовали Магомета? «Кто? — отвечал мулла, не запинаясь, — известно — русские!» Все мусульмане обратили на меня взгляды, полные негодования. «А! — прошептали некоторые. — Видишь, русский, даже пророку вы были враги!». Чтобы восстановить справедливость, Торнау решил обратить внимание горцев на явное несоответствие географического расположения Мекки, Медины — священных мест мусульман и района проживания русских. Далее Торнау «попросил муллу наставить меня, каким непонятными путями русские, проживая на севере, успели выгнать Магомета из Мекки. Мулла нашелся. «Не поддавайтесь хитрым внушениям гяура! — сказал он черкесам с рассерженным видом. — Если бы даже не русские преследовали пророка, так это были их братья и сродники: все гяуры принадлежат к одной семье и одинаково ненавистны Аллаху, который терпит их на земле только в наказание за наши грехи».
Принципиальным выглядит мысль М.М. Блиева о том, что русофобские настроения в среде населения Северо-Западного Кавказа являлись проявлением сути традиционного сознания, ориентирующегося на изоляционизм и замкнутость: «Неприятие всего российского являлось своего рода охраной своей закрытости, препятствовавшей любому вторжению в «воинский мир» горных черкесов».
Как было показано выше, существенной, если не считать центральной структурой в формировании гетерогенного этностереотипа, является конфессиональная идентичность: последователь чуждой религии чаще всего воспринимается отрицательно. Мало того, религиозное, по своей сути традиционное сознание отождествляет представителей чуждого этно-конфессионального социума с враждебными потусторонними силами, «всякий представитель иноэтнической группы соотносится с понятием опасного, потустороннего»: так в антропоморфном облике у представителей этносов-соседей обнаруживаются явные демонические черты. Вот лишь один из примеров подобного отношения к иноэтничному окружению: «… когда я впервые увидел урусов, — вспоминает свои детские годы главный герой повести «На холме. Из записок черкеса», — пришедших к нам в аул из ближайшей крепости выменивать кур, сало и т.п. Тогда мы жили далеко отсюда и появление красных фуражек было чудом не для одних детей. Притаившись за толстым плетнем вместе с товарищами, я пожирал глазами невиданных дотоле людей, тщетно силился открыть позади их что-нибудь похожее на хвост, который приписывали им более взрослые из нас».
Подобное настороженное отношение вполне естественно по отношению к малознакомому народу, которое к тому же подогревалось фактом военного противостояния горцев и российской власти в процессе присоединения Северо-Западного Кавказа к империи. Современный исследователь О.В. Матвеев констатирует, что значительное влияние на формирование этностереотипных установок оказывает восприятие противника: «…механизм конструирования образа врага, как правило, универсален: он направлен на обоснование своей правоты в войне (подчеркивание агрессивности противника, его жестокости, коварства и т.п.), а также собственного превосходства, которое должно стать основанием для победы над неприятелем. И то и другое достигается путем противопоставления своим собственным качествам, которые рассматриваются как позитивные ценности».
Ктиторова О. В. Феномен северокавказского просветительства в преломлении судьбы и творчества Адиль-Гирея Кешева. — Армавир; Ставрополь: Дизайн- студия Б, 2015.
