Дегоев В.В.
Дух, воля, храбрость и, конечно, воинские таланты проверялись в традиционном и, пожалуй, самом серьезном для любого горского юноши испытании — набегах на русскую границу, Восточную Грузию, равнинные области Дагестана. Это была специфическая форма войны, проявлявшаяся в периодических грабительских нападениях. Некоторые наблюдатели объясняли пристрастие горцев к такому стихийному способу борьбы с врагом отсутствием межплеменного единства и крупного лидера, численным превосходством русской армии. Не исключали и наличия какой-то «другой причины». Тем более, что набеги совершались и на соседние племена.
Еще среди современников Кавказской войны было довольно широко распространено мнение, что набегами горцев заставляла заниматься «положительная невозможность прокормиться средствами своей страны». Иными словами, скудость природно-хозяйственной базы превращала набеги в некую разновидность «экономического принуждения». Ни в коей мере не отрицая известной роли данного фактора, нельзя, вместе с тем, игнорировать многочисленные свидетельства в пользу экономической самодостаточности горских обществ. Нападения на далеко не беззащитных ближних и дальних соседей являлись трудоемким и опасным занятием, чреватым жестоким возмездием и, как следствие, падением демографического уровня общины ниже критической черты выживания. Набеги были слишком рискованным предприятием, чтобы считать их «способом производства» и преувеличивать их значение в жизни горских обществ. Но не следует впадать и в другую крайность — делать вид, будто этого социального института вообще не существовало, кроме как в «клеветнических» сочинениях русских «дворянско-буржуазных», «шовинистических» историков.
Имеются подробные описания организации набега. Дело начиналось с того, что какой-нибудь известный своим опытом и доблестью воин объезжал аул за аулом, собирая под свои боевые знамена храбрецов. Или же объезд совершал глашатай, призывая воинов собраться в условленном месте для того, чтобы избрать предводителя набега. Когда путем голосования эта проблема решалась, подготовка военной операции считалась законченной, ибо горец всегда во всеоружии, и чтобы выступить в поход ему достаточно лишь вскочить в седло.
Принося предводителю клятву верности, каждый член боевого отряда обещал ему повиноваться во всем и безропотно делить с ним предстоящие опасности. Между воинами и вожаком было полное взаимное доверие.
Некоторые авторы, обращая внимание на тот факт, что набеги совершались в свободное от сельскохозяйственных работ время, тем самым отвергали идею о разбое как приоритетном «способе производства». Против этой же идеи свидетельствовал обычай горской семьи отправлять на войну или в набег лишь одного из трех сыновей, чтобы было кому следить за домашним хозяйством.
Как правило, атаке подвергались казачьи станицы на Кавказской линии и кахетинские села. Заблаговременно высылались разведчики, изучавшие уязвимые участки на Линии, зажиточные, но слабо защищенные или небрежно охраняемые поселения. И, конечно, высматривались места выпаса скота. Все это тщательно взвешивалось, после чего принималось окончательное решение, которое оставалось тайной вожака, и только непосредственно перед нападением открывалось остальным.
Набег требовалось продумать так, чтобы можно было захватить побольше добычи при наименьших потерях. Участники предприятия перед выступлением давали клятву верности своему предводителю и друг другу (в некоторых случаях — на Коране).
Обычно для крупного набега образовывалась партия до двух- трех сотен человек (бывало и больше). Дорога занимала немало времени, иногда несколько дней с привалами и ночевками. Когда до облюбованной станицы оставалось рукой подать, отряд останавливался на последний привал, прячась где-нибудь на краю леса или в холмистой лощине, откуда по сигналу предводителя совершаюсь молниеносное нападение, сопровождаемое душераздирающим боевым кличем, который наводил ужас на тех, кто слышал его впервые. Зачастую, даже когда казачьи дозоры, завидев приближение вражеского отряда, успевали поднять тревогу, оставалось слишком мало времени для организации эффективной обороны. Пока одна часть нападающих ввязывалась в бой, другая учиняла грабеж станицы. Действовали с неимоверной стремительностью: в любой момент к казакам могло прибыть подкрепление. Захватив добычу (имущество, скот, людей), подобрав убитых и раненых, отряд быстро уходил в горы, где были «безопасность и свобода».
Почти по такому же сценарию осуществлялись нападения на Кахетию, откуда лезгины привозили большую добычу, главным образом, скот. Обычно горцам удавалось возвращаться вовремя, прежде чем русские войска успевали засечь их или собрать достаточные силы для атаки.
Иногда набеговая партия, под перекрестным огнем неприятельских крепостей, прорывалась через Кавказскую линию в глубь российской территории, где можно было поживиться, не встречая сопротивления. Правда, на обратном пути горцы, груженные всяким Добром, рисковали нарваться на подстерегавших их казаков. Далеко не всегда набег заканчивался удачно. Когда русские, через своих оплаченных осведомителей, заранее узнавали о нем, горцев ждали серьезные неприятности.
Набеги имели не только «экономическую» мотивацию в виде возможности получить добычу. Они представляли собой своеобразный социально-культурный институт, некую общественную привычку. Для горца, собирающегося в набег, соображения прес¬тижа и славы зачастую были более важны, чем материальный стимул. Они приводили его в состояние «нравственного возбуждения». Дагестанская и чеченская эпическая поэзия XVIII — начала XIX вв. прославляет сначала удаль, храбрость, героизм горских воинов, а уже потом — добычу.
Источник: Дегоев В. В. Имам Шамиль: пророк, властитель, воин. — М. : Рус. панорама, 2001. – 371 с.
