К 160-летию окончания «Кавказской войны»

1007

Такое широко известное в истории Кавказа событие, как Кавказская война, уже много лет привлекает к себе внимание как ученых-историков, так и широкие круги общественности. В 2019 г. исполняется 160 лет окончания этого события на Северо-Восточном Кавказе. Почему мы обращаемся к данной юбилейной дате?
Как было отмечено в обращении «К читателю» в т. № 9 авторитетного «Кавказского сборника», издававшегося Центром Кавказских исследований МГИМО (М., Издательство «Русская панорама», 2015), подписанном редакционным советом КС, в который в тот момент входили такие авторитетные ученые как В.В. Дегоев, Д.Ю. Арапов, В.О. Бобровников, В.А. Захаров, В.М. Муханов и ряд других, «вокруг юбилейных дат Кавказской войны насаждается атмосфера, исключительно благоприятная для эпидемического размножения ксенофобского вируса. Соответствующие мероприятия, официально-торжественные или театрально-инсценировочные, проникнуты гневно обличительным пафосом против России, якобы генетически запрограммированной на агрессию и уничтожение вставших на ее пути великих героев борьбы за свободу. Некоторые северокавказские интеллектуалы с какой-то самозабвенной страстью соревнуются между собой в попытках предъявить «городу и миру» примеры непревзойденного мужества, жертвенности, великомучничества своего народа. Эти откровенно оскорбительные для России действа, полные фарса и послушных эмоций, зачастую срежиссированны не только теми, кто бесконечно далек от исторической науки, но и учеными, которые, кажется, искренне верят, будто многолюдные акции подобного рода лучше всего воспитывают правильное восприятие «уроков истории»… Слишком многие сегодня ищут выгоду в том, чтобы история застыла в обидчивой памяти людей именно в таком виде. Тем самым политиканы и экстремисты разных мастей заполучают удобный спекулятивный материал для обвинений в адрес России. И чем они несуразнее, тем проще шантажировать российскую власть, предъявляя ей вполне «современные», финансовые иски, прежде всего за «геноцид» горцев» (с.7-10). Написаны эти строки были четыре года назад, но как актуально они звучат!
Обратимся к истории некоторых страниц истории изучения «Кавказской войны», для того, чтобы лучше понять суть данной проблемы.

С начала 1980-х годов по инициативе доктора исторических наук В.Б. Виноградова и кандидата исторических наук С.Ц. Умарова к словосочетанию «Кавказская война» была добавлена приставка «так называемая», или же эти два слова стали браться в кавычки. Это нововведение вызвало широкое несогласие в среде историков и сегодня многие из них его не разделяют. В дальнейшем научно-педагогическая Кавказоведческая Школа неоднократно обращалась к проблеме определения военных событий на Кавказе, особенно, Северном, в XIX в. Более того, свыше 10 лет назад, в 2007 г. В.Б. Виноградов вообще отказался от термина «Кавказская война» и предложил определение «северокавказский кризис». Что же дало основание для переоценки понимания указанного события?
Прежде всего, нужно вспомнить о том, что в военных действиях 1817-1864 гг., а именно таковы наиболее признанные рамки события, называемого «Кавказская война», принимали участие далеко не все жители Кавказа. Как отмечено в уже цитировавшемся выше обращении «К читателю» Редакционного Совета «Кавказского сборника», «на Кавказе война имела два четко локализованных очага: горные районы Дагестана и Чечни и предгорные районы Западной Черкесии. Подавляющее большинство дагестанского и адыгского населения, кабардинцы, осетины, ингуши, карачаевцы, балкарцы, ногайцы, абазины с Россией не воевали» (с.8). В число этих народов входили и надтеречные чеченцы, а также ряд этносов Дагестана. Не будем забывать и того, что Восточная Грузия, а также Восточная Армения оказались в составе Российской империи добровольно. Интересно то, что граница России после 1813 г. по Гюлистанскому мирному договору с Персией пролегала по р. Аракс, и территории Северного Кавказа находились в глубоком тылу. Иными словами, военные действия, которые проходили между российскими войсками и военными формированиями горцев, имели характер внутреннего конфликта. Российское правительство рассматривало горцев как своих бунтовавших подданных, поскольку многие горские общества неоднократно к началу XIX в. приносили присяги России. Шедшая война никогда не была объявлена. Как справедливо пишет видный историк-кавказовед, профессор МГИМО, В.В. Дегоев, не существовало ни линии фронта, не было генеральных сражений, не было «неизменного в своем враждебном настроении противника», не было итогового мирного договора. К тому же, ряд обществ Чечни и Дагестана подверглись репрессиям со стороны имама Шамиля, поскольку не хотели принимать жесткие шариатские порядки. Более того, на стороне России действовали национальные формирования из горских народов. Например, как показано в защищенной недавно в Кубанском университете кандидатской диссертации Егора Брацуна, «в годы Кавказской войны XIX в. представители адыгских субэтносов Северо-Западного Кавказа воевали на стороне России в горских конно-иррегулярных подразделениях… Это показывает, что не все адыги в рассматриваемый период видели в России своего врага». В этих «подразделениях служили представители не только «мирных», но и что самое важное так называемых «немирных» горцев. Особенно успешным было формирование и служба Анапского горского полуэскадрона, послужившего основой для формирования в последующем сотни Кубанской горской постоянной милиции». Как писал генерал П.Х. Граббе после ожесточенных сражений 1841 г., т.е. самого разгара Кавказской войны, «милиция кабардинская, джарская и кумыкская соревновались в храбрости с казаками». Офицерский корпус Кавказской армии более чем наполовину состоял из представителей местных народов. Первым офицером, павшим в той войне, был кавказец по происхождению, и последним – тоже кавказец. Профессор В.А. Матвеев из ЮФУ справедливо указывает в своих исследования на то, что выступая в 1912 г. в Государственной Думе, депутат от Дагестанской области Гайдаров отметил: «Само население Кавказа боролось против своих для присоединения Кавказа к России». И далее. «Я утверждаю, что присоединение Кавказа к России… было дело не только русских, но в то же время и самого кавказского населения». Даже профессора М. Б. Мужухоев и Я. З. Ахмадов, одни из самых стойких идейных противников Кавказоведческой Школы, в 1989 г. писали: «В первой половине XIX в. на Северном Кавказе происходила своеобразная гражданская война». И снова дадим слово Владимиру Дегоеву: «[Война], как ни парадоксально, снимала напряжение в отношениях между противоборствующими сторонами, развязывала сложные социально-политические узлы, упрощала запутанные ситуации. В этом смысле Кавказская война было больше чем война. Бесспорная заслуга русских и иностранных авторов состоит в понимании того, что ее многоплановое содержание нельзя сводить только к вооруженным столкновениям… Даже в разгар Кавказской войны, на самых напряженных участках всегда находилось место для компромиссных настроений, джентльменских договоров, мирного общения между людьми. Сама жизнь с ее стихийным прагматизмом как бы восставала против идеи вечной вражды, раскрывая ее преходящий характер…»
От себя добавим, что это была война – взаимное трудное, порой трагическое, узнавание, притирание, приспособление, понимание, стремление найти общий язык. Это напоминает схватку двух богатырей в сказках. Когда они осознавали, наконец, силу друг друга после долгой и тяжелой борьбы, они начинали мириться и дружить.
А что касается идеи северокавказского кризиса, а не войны, то В.Б. Виноградов имел в виду то, что до начала XIX в. отношения между Россией и горцами были преимущественно мирными, но затем в них совершился кризис, т.е. кризис взаимного непонимания, неприятия горцами российских порядков, когда началось прямое огосударствление горцев. Эти порядки, были для них совершенно непривычными и даже неприемлемыми на тот момент. Кризис вылился в длительное вооруженное противостояние. Но 400-летней Кавказской войны, которую в 1990-е гг. провозглашала дудаевско-масхадовско-удуговская пропаганда, и на которую попался Б. Н. Ельцин, между сторонами не было.
Почему же так стойка приверженность среди историков к термину «Кавказская война»? Велика сила традиции и устоявшегося мнения, против которого бывает трудно идти. К тому же, ученые-кавказцы выражают и настроения масс, менталитет, который основан на маскулинных ценностях. На Кавказе не могут смириться с мыслью о том, что они уступили силе русского оружия. Расул Гамзатов написал: «Не Русь Ермолова нас покорила. Кавказ пленила Пушкинская Русь». Некоторые ученые, например, профессор О.В. Матвеев из Кубанского государственного университета, глубоко понимая специфику той войны, тем не менее, делают упор на то, что термином «Кавказская война» безо всяких оговорок пользовались участники тех событий, русские офицеры, историки, чиновники и др. Но мы не может судить ныне об исторических событиях прошлого только со слов современников. Их свидетельства очень ценны, но каждый из них не знал обо всей совокупности событий и фактов столько, сколько мы знаем о них сейчас, обо всей сложности и неоднозначности происходившего. Недаром Есенин написал: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье». Если руководствоваться, например, только оценками современников событий, то тогда нам нужно отказаться, скажем, от термина «крестовые походы». Или перестать называть известного исторического деятеля Ярославом Мудрым, потому, что его современники князя так не называли. Это сделал много веков спустя Н.М. Карамзин. Невозможно смотреть на историю только глазами ушедших поколений. Для того чтобы двигаться в общее будущее, необходима переоценка исторических событий, отказ от постоянного «накручивания» исторических обид, демонизации действий сторон и определенных исторических персонажей. Прошлое не должно разъединять народы России, народы Северного Кавказа. Слишком много вызовов перед всеми россиянами, идущих и изнутри и извне. Будущее – за теми странами и народами, которые едины.