Присоединение Кавказа являлось важной задачей внешней политики России в XIX в. Обращение к историографии Кавказской войны позволяет переосмыслить истоки, сущность и характер данного военного конфликта. Ответы на указанные вопросы способствуют прояснению причин напряженности на Северном Кавказе и в наши дни. Целью данной работы является анализ основных этапов в развитии отечественной историографии Кавказской войны. Особое внимание уделено роли османского фактора.
Изучение проблемы началось непосредственно в годы Кавказской войны. Именно тогда стали собирать первые документы и воспоминания очевидцев. Сегодня отечественная историография Кавказской войны насчитывает огромное количество книг и статей. В ее развитии можно выделить три этапа, для каждого из которых были характерны разные подходы к изучению и пониманию сути конфликта — от непосредственного одобрения политики России в регионе — до ее полного осуждения.
Так называемому «имперскому» (дореволюционному) этапу было присуще признание горских племен «дикими», воинственными людьми, отрицание наличия у горцев какой-либо самобытной культуры. В этой связи Российская империя представлялась своеобразной покровительницей кавказских народов, несущей им «цивилизацию» и развитие. Тем не менее историографические источники свидетельствуют о глубоком понимании многих аспектов проблемы дореволюционными историками. О.В. Матвеев пишет: «К сожалению, наследие дореволюционной историографии у нас нередко оценивается лишь как стремление оправдать политику царской России на Северном Кавказе. Но вопрос об “оправдании” того, что считалось вполне закономерным и естественным, тогда не стоял. Несмотря на определенную идеологическую заданность, имперская историография охватывала и синтезировала самые разные подходы к явлению Кавказской войны».
И все же дореволюционным историкам не удалось преодолеть идею о высшей миссии Российской империи на Северном Кавказе. Турецкий фактор в Кавказской войне не рассматривался как самостоятельный вопрос, а лишь включался в другие сюжеты, связанные с политикой Российской империи в этом регионе. Порой он сводился к исторически сложившемуся противостоянию мира христиан миру мусульман. В этой связи можно вспомнить теорию С.М. Соловьева, который говорит о том, что проблемы восточного вопроса Российской империи кроются в противоречии между «европейским и азиатским духом». До революции вышли труды A. Зиссермана, В.А. Потто, Н.Ф. Дубровина (указавшего на вмешательство османов во внутренние дела Кавказа) и другие исследования.
Советский этап привел к серьезным изменениям в изучении Кавказской войны. Она рассматривалась в рамках марксистской исторической науки, вплеталась в концепцию мировой революции и национально-освободительной борьбы народов в контексте классового противостояния. Русский народ, по мнению советских историков, не был завоевателем, он сам подчинялся императорской власти, как и горцы Северного Кавказа подчинялись своей феодальной верхушке. На развитии советской историографии Кавказской войны сказывалось влияние идей А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского и других революционных демократов, для которых вопрос о вхождении Кавказа в состав России представлял не столько научную, сколько политико-идеологическую ценность. Но и в советской историографии подходы менялись со временем, поэтому данный этап следует разделить на несколько периодов.
В 1920-1930-е гг. только происходит становление советской исторической науки. На первый план выходит вопрос о пересмотре оценок предыдущего имперского периода в связи с утверждением марксизма.
В конце 1930-х — начале 1950-х гг. окончательно сложился взгляд советских историков на проблематику Кавказской войны. Она рассматривалась с учетом мнения К. Маркса о том, что на Северном Кавказе происходил национально-освободительный подъем народов региона, представляя собой «путь к свободе», достойный уважения. Для этого требовалось признать наличие у горцев сложившегося феодализма, что вело к «завышению» уровня общественного развития народов Кавказа. Стоит особо выделить работу Н.И. Покровского «Кавказские войны и имамат Шамиля», которая была издана уже в 2000 г. Ее автор сумел отойти от ряда стереотипов, присущих советской историографии. Анализируя сложный и болезненный процесс вхождения Северного Кавказа в состав империи, Н.И. Покровский отказался от понятия «дикого» горца, признавая культурную самобытность кавказских народов. Детальная проработка истории имамата, его структуры и экономической политики опиралась в рассматриваемой работе на широкую источниковую базу.
Османское влияние в этот период связывается с мюридизмом и махаджирством. В этой связи можно выделить труд Е.В. Тарле «Крымская война», повествующий о хитросплетениях дипломатической политики Европы. Провал в Крымской войне усиливает для Российской империи противоречия, сложившиеся в Кавказской войне и, по существу, вызванные продуманной дипломатической игрой Запада. По вопросам международного влияния на возникновение и ход войны представляет интерес работа М.В. Покровского «Иностранные агенты на Западном Кавказе в первой половине XIX в.». Автор раскрывает влияние англичан и турок на Западном Кавказе, которые вели здесь подрывную антироссийскую деятельность. В то же время на данной работе отразились идеологические стереотипы времени ее появления.
Уже в 1950-х гг. сформировалась концепция «добровольного» вхождения народов Кавказа в Российское государство. Но она могла применяться только к Южному Кавказу, т.к. в Дагестане и Чечне происходила вооруженная борьба, существовал имамат Шамиля. Сопротивление народов Северного Кавказа оправдывалось концепцией революционного подъема, сформулированной еще в 1930-е гг. Среди важнейших трудов надо отметить монографии Б.М. Джимова, Н.А. Смирнова и другие работы. С 1970-х гг. все активнее появляются работы, в которых раскрывается международная составляющая войны, обсуждается роль Кавказа в геополитической борьбе и его место в системе международных отношений.
Конец 1980-х — первое десятилетие XXI в. — довольно сложный период в развитии историографии проблемы, что было связано с коренными изменениями в самом обществе. На задний план отходят традиционные для методологии марксизма представления об антифеодальном характере борьбе горцев. В то же время изучение темы вновь приобрело политизированный характер. Еще в 1983 г. М.М. Блиев в журнале «История СССР» опубликовал статью «Кавказская война: социальные истоки, сущность», содержавшую первую попытку выйти за границы привычной методологии и отказаться от антифеодальной и антиколониальной концепций. Автор заостряет внимание на пути развития Кавказского региона, говоря о том, что суть проблемы лежит в переходе общественных отношений на иную ступень своего развития, от патриархально-родовых к раннефеодальным. Горские народы проходили путь оформления у них военной элиты и зарождения раннефеодальных отношений, сопровождавшийся набеговой системой. Сначала набегам подверглись сами горские народы, но постепенно они стали совершаться за рамками этой системы, выражаясь в атаке границ России (поселений и казачьих станиц). По мнению автора, именно так зародилась Кавказская война, в которую постепенно включились и геополитические устремления других стран, что помогло оформиться идеологии мюридизма. Впоследствии эти выводы нашли более полное отражение в совместной монографии с В.В. Дегоевым. Но идеи М.М. Блиева были раскритикованы многими северокавказскими историками. В частности, К.Ф. Дзамихов утверждал, «что неправомерно отрицать роль… набегов в развертывании Кавказской войны, но нельзя также отводить им ведущую роль, ни в экономическом аспекте, ни в комплексе причин Кавказской войны. Отмечалось, что многие военные события периода Кавказской войны не поддаются объяснению в рамках причинно-следственной связи: отсталая экономика — набеги — ответные действия России».
В последние десятилетия на всем постсоветском пространстве историография Кавказской войны вырвалась из методологического плена марксизма. Необходимо упомянуть и о сложившейся обстановке максимальной напряженности на Северном Кавказе в конце ХХ — начале XXI вв., вылившейся в две чеченские войны, чьи отголоски звучали в исследованиях историков еще долгие годы. Все это обостряло противоречия в изучении проблематики вхождения народов Кавказа в состав Российского государства, вызвав «Кавказскую войну историографий» (Д.И. Олейников). Критические нападки на М.М. Блиева стали закономерными с ростом национального самосознания народов Северного Кавказа. В данной связи В.В. Дегоев полагает, что выводы нужно строить с профессиональной точки зрения, а не опираясь на «оголтелую» и ненаучную критику.
Споры ведутся и по хронологическим рамкам Кавказской войны. В советской исторической науке при характеристике присоединения Кавказа использовались хронологические границы, начиная со второй половины XVI в. и до середины XIX вв. Впоследствии особое место стало уделяться самой Кавказской войне 1817-1864 гг. К.Ф. Дзамихов отмечает, что в рескрипте императора Александра II, обнародованном 27 июля 1864 г., говорится о завершении дела, начатого «полтора века тому назад». Он полагает, что «нет Кавказской войны как таковой, а есть «Кавказские войны» — русско-дагестанская в первой четверти XVIII в., русско-кабардинская 1763-1825 гг., русско-чечено-дагестанская 1829-1859 гг. и др.». По словам К.Ф. Дзамихова, «ограничение Кавказской войны традиционными хронологическими границами (1817-1864 гг.)… — продукт развития отечественной историографии, посвященной присоединению Кавказа и Закавказья к России, находившейся в рамках формационного подхода». Научная полемика также продолжается вокруг военных вопросов противостояния сторон, по проблематике последствий, принесенных войной.
Постепенно, начиная с 2000-х гг., эмоциональная окраска работ, посвященных Кавказской войне, уступает место стремлению к объективности. Разрабатываются новые комплексы источников, проводятся конференции по данной проблеме, появляются специальные исследовательские структуры и коллективы. Так, в 2004 г. был учрежден Центр проблем Кавказа и региональной безопасности в составе Института международных исследований Московского государственного института международных отношений. Возглавляет его известный кавказовед В.В. Дегоев.
В 2000 г. в свет выходит труд Я.А. Гордина «Кавказ: земля и кровь». Его автор говорит об имперской политике на Северном Кавказе, опираясь на многочисленные архивные материалы. Он повествует о тех, кто заложил основу штурма «огромной крепости», о генерал-губернаторах Кавказа. Гордин считает, что у России не было выбора в вопросе начинать или не начинать войну. Автору удалось показать не только геополитические, но и психологические причины: само общество, победившее Наполеона, было убеждено в том, что Россия несет горцам цивилизацию. Многие в тот момент верили, что горцы откажутся от своих «варварских» набегов, но эти многие также забыли, что набеги горцев были не только средством обогащения, но и делом чести, и, как напишет автор, увы, противник у России тоже был героем. Нельзя не упомянуть и труды петербургского ученого В.В. Лапина. Они способствовали расширению границ представлений общества о Кавказской войне. Его взгляд на армию России через призму психологии показывает ее способность адаптироваться к условиям жизни в регионе.
Фактору присутствия Турции и других иностранных держав в Кавказском регионе стало уделяться больше внимания. Но исследователи замечают: «Отсутствует комплексный анализ политики. Османской империи по отношению к Северо-Западному Кавказу. и что при сохраняющемся устойчивом интересе к исследуемым вопросам необходимо признать, что эта проблема разработана далеко не исчерпывающе».
Международное влияние на ход Кавказской войны и на жизнь региона в целом стало одной из актуальных проблем исследования. Активно разрабатывает проблематику дипломатии европейских стран на Кавказе В.В. Дегоев. Данным вопросам посвящены диссертации А.К. Чеучевой, А.Д. Панеша, А.П. Машукова и другие работы.
Таким образом, анализ содержания основных этапов в развитии отечественной историографии Кавказской войны показал, что данная тематика находилась под пристальным вниманием нескольких поколений историков. Исследователи отмечают, что присоединение региона к империи было очень сложным и масштабным проектом для Российского государства. Рассмотрение этого проекта на разных этапах развития историографии происходило по-разному, что обусловлено имевшимися у исследователей возможностями, а также поворотными моментами в истории страны. Предметами дискуссии в историографии Кавказской войны по-прежнему выступают многие вопросы, включая ее хронологические рамки, уровень развития региона, внешнеполитическое влияние. Достичь согласия в спорах и выработать новые знания о войне возможно только путем диалога представителей разных подходов и направлений в отечественной историографии.
Жилина А.И.Отечественная историография Кавказской войны:
этапы развития // Юг России и сопредельные страны в войнах и вооруженных конфликтах: материалы Всероссийской научной конференции с международным участием (Ростов-на-Дону, 22-25 июня 2016 г.) / [отв. ред. акад. Г.Г. Матишов]. — Ростов н/Д: Изд-во ЮНЦ РАН, 2016.
