Великая Н.Н.
Актуальность данной темы определяется тем, что военная служба в российских вооруженных силах после длительного перерыва вновь разрешена чеченским призывникам. Молодое поколение (и не только Чечни) нуждается в примерах доблестного служения Отечеству, которое издавна демонстрировали их предки. Уже в советский период было много сделано для того, чтобы вернуть из забвения имена чеченцев, которые верно служили России, начиная с ХVI века.
Но до сих пор тема слабо изучена. Внимание исследователей обращено главным образом ко второй половине XIX — началу XX века, когда национальные иррегулярные формирования стали активно создаваться и задействоваться во внешних войнах России. Наиболее «заметными» для исследователей стали российско-османская война 1877-1878 гг. и Первая мировая война. Так, накануне войны 1877-1878 гг. на Кавказе на добровольной основе было создано несколько национальных конно-иррегулярных полков, среди которых был и Чеченский. За храбрость и воинскую доблесть Чеченскому полку было присуждено Георгиевское знамя с надписью «За отличие». В годы Первой мировой войны прославилась т.н. Дикая дивизия, в которой сражались чеченцы, многие из которых были удостоенные высших наград за храбрость. Однако всё это возникло не вдруг, а имело давнюю историческую основу.
Накопленный на сегодняшний день документальный материал позволяет рассмотреть не только биографии отдельных, несомненно, выдающихся чеченцев — военнослужащих российской армии (генералов А. Чеченского, Э. Алиева и др.), но и поставить вопрос о существовании целых династий военных в дореволюционный период.
Весьма характерные в этом отношении документы, датированные 1862 г., были опубликованы Н.П. Гриценко. Так, Ганжуев (имя в документе не указано) в своем прошении писал, что его прадед Улумо Саитов («из природных узденей чеченского народа») был произведён в прапорщики русской армии ещё в 1797 г. Дед — Ганжу Саитов был поручиком. Его сын (отец автора прошения) Кирчача Ганжуев поступил на службу в 1805 г. и 43 года прослужил в Горском казачьем полку (дослужившись до звания войскового старшины) и умер в 1848 г. от ран. За столь длительную и верную службу Кирчача Ганжуев был награждён орденами св. Владимира (4 ст.), св. Анны (3 ст.), серебряной медалью «За верность службе» и др. Он был включён в состав депутации горцев, которые встречали в 1837 г. во Владикавказе Николая I, и получил в награду от императора 500 руб. и бриллиантовый перстень. Ганжуев-младший (уже в 4-м поколении!) продолжил дело своих предков и после окончания обучения во II кадетском корпусе начал службу корнетом в гусарском Конно-егерском полку, дослужившись к 1862 г. уже на Кавказе до майорского чина.
Приведённый документ показывает всю сложность определения династических связей, поскольку у горцев было принято считать фамилией имя отца (у Ганжу Саитова был сын, который в документах значился как Кирчача Ганжуев). И таким образом, в рассмотрении темы нужны специалисты в области чеченской генеалогии, которые могли бы восстановить династии там, где они, казалось бы, из-за разницы в фамилиях отсутствуют.
Пока же мы будем опираться на документы, в которых династии прямо указываются, либо приводятся одни и те же фамилии с разными именами или инициалами.
Саидовы-Ганжуевы были не единственной много поколенной военной династией. Столь же долгой была и служба российскому государству Лаудаевых. По словам ротмистра Умалата Лаудаева (1862 г.) – первого просветителя-чеченца, службу России также начал ещё его прадед Ногай-Мирза, основавший на Тереке одноименный аул в начале ХIХ века. Сам Умалат получил военное образование во II кадетском корпусе, был произведён в корнеты, поручики, штаб-ротмистры и ротмистры. После службы в разных частях страны, в 1853 г. он перевёлся на Кавказ, и как бы заново его открыл, создал работу «Чеченское племя». В первых же строках большого произведения, опубликованного в Сборнике сведений о кавказских горцах, он с гордостью написал: «Из чеченцев я первый пишу на русском языке о моей родине, ещё так мало известной». Сам военный, У. Лаудаев, тем не менее, показал преимущественно мирные связи между русскими и чеченцами.
Отметим и династию Бейсултановых. Засса Бейсултанов сообщал, что его дед служил ещё при Павле I и в 1807 г. получил чин поручика, а отец — Акка Бейсултанов — был переводчиком при штабе Черноморского войска у генерала Засса. Очевидно, поэтому он дал своему сыну имя в честь немецкого генерала, который долгое время командовал войсками на Кубанской линии.
Известно, что Засса и Татархан (брат?) Бейсултановы несли службу в собственном его императорского величества конвое. В разное время в конвое состояли Пейзула Курумов («из первостепенных узденей надтеречных деревень»), Александр Чермоев и другие чеченцы. Для большинства горцев эта служба считалась наиболее почётной.
Чермоевы и Цутиевы были внесены в родословные дворянские книги Ставропольской губернии, Кубанской и Терской областей, где служение данных родов России значилось с 1795 г. по 1 декабря 1912 г., то есть продолжалось более столетия.
Архивные документы свидетельствуют о том, что в 1809 г. поручик русской армии Чуликов вывел с гор и поселил напротив станицы Ищёрской часть именитых чеченцев и основал Чулик-Юрт (Знаменское). Он «заботился и старался возобновить… и оказать свои услуги и преданность Русскому правительству». Его сын Сулейман также находился на российской службе в 60-е гг. ХIХ века в чине ротмистра. В начале ХХ века известен полковник Ибрагим Чуликов, возможно продолжатель данной династии.
Приведённые сведения показывают, что первые офицеры российской армии из среды чеченцев появились в конце XVIII века. В первой половине XIX века таких военнослужащих стало гораздо больше.
Так, Эрисхан Султанович Алиев родился в семье царского офицера Султан-Гирея Алиева («из дворян Кавказа») в 1855 г. Дворянство мог иметь или офицер в звании от майора и выше или ниже рангом, но имеющий боевой орден Св. Георгия 4-й степени. Он учился во II Константиновском военном училище, Михайловском артиллерийском училище и Михайловской артиллерийской академии. Служил от Петербурга до Забайкалья, отличился в российско-османскую войну 1877-1878 гг., российско-японскую 1904-1905 гг., Первую мировую войну, где командовал IV Армейским корпусом и II Армией в чине генерала.
Определённый материал по династиям дают списки награждённых в разные годы офицеров-чеченцев.
Так, после окончания Крымской войны 61 офицер «чеченского племени» (список весьма внушительный) был представлен к наградам. Среди них подполковник К. Курумов, майор А. Чермоев, капитан К. Айдемиров, поручик С. Чуликов, подпоручики А.-Г.Сулейманов, М. Базиев, К. Чопанов, прапорщики Х. Алиев, С. Сулейманов и др.
Позже в списках награждённых значатся Касим Курумов – генерал-майор, Ибрагим Касимович Курумов — прапорщик и Исса Касимович Курумов – поручик. Очевидно, что отец со второй половины 50-х гг. ХIХ века прошёл путь до генерал-майора, а его сыновья стали достойными наследниками отца, получив в 1915 г. вместе с ним Георгиевские награды. Сражавшийся в составе Дикой дивизии и награждённый орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» поручик, а затем штабс-ротмистр Абдул-Межид (Тапа) Чермоев был сыном генерал-майора Арцу Чермоева.
«Перекликаются» как родственники упомянутый подпоручик К. Чопанов и награжденный в 1915 г. младший урядник А. Ча(о)панов. Возможно отец и сын То же можно сказать о капитане К. Айдемирове из 50-х гг. ХIХ века и всаднике «Дикой дивизии» М. Ан(й)демирове, подпоручике А.-Г. и прапорщике С. Сулеймановых и всаднике Я. Сулейманове. Во второй половине ХIХ века среди награждённых известен прапорщик Д. Исламов, а в начале ХХ века своими подвигами прославился всадник А. Исламов. То же можно сказать о Турловых, Аду(а)евых, Э(У)льдаровых и др.
Часто члены одной фамилии (семьи) давали в российскую армию несколько военнослужащих одновременно. Во второй половине ХIХ века известны Дубаев Абдул-Кадыр – поручик, Дубаев Изноур – подпрапорщик, Дубаев Юсуп – старший урядник. В одно время служили подполковник Арцу Чермоев и прапорщик Бе(я)хо Чермоев, подпоручик С. Алиев и прапорщик Х. Алиев, капитан Б. Шамурзаев и подпоручик Б. Шамурзаев, подпоручик (?) Сулейманов и прапорщик С. Сулейманов, подпоручик (?) Таймазов и корнет С. Таймазов, поручик Г. Батаев и прапорщик М. Батаев, майор Д. Зармаев и прапорщик Б. Зармаев, подпоручик С. Алиев и прапорщик Х. Алиев. Подпоручик Мисоуст Базиев в 1862 г. сообщал, что участвовал в борьбе против Шамиля «с ближайшими родственниками моими», из которых родной брат и три племянника были убиты.
Как выяснил Г.-Р. А.-К. Гусейнов досоветская национальная элита Чечни находилась между собой в родственных связях. Это касалось не только гражданских лиц, но и военнослужащих. Так, ротмистр Умалат Лаудаев и полковник Ибрагим Чуликов называли своим общим предком Ногай-Мирзу. А дядей Умалата Лаудаева был Арсланука Чермоев, который имел офицерский чин «за усердную службу». В родстве с Чермоевыми был и подполковник Ибрагимбек Саракаев.
По утверждению З.А. Гелаевой, значительное число российски образованных, состоявших на русской службе, получавших чины и жалование, а в пореформенный период значительные земельные участки и ставших крупными землевладельцами людей были представителями Надтеречной Чечни: Чуликовы, Ганжуевы, Курумовы, Лаудаевы и др.
Горцы начинали службу в регулярных армейских частях, в казачьих полках, милиции и др. Большая часть горцев-офицеров приобретала военные знания непосредственно на службе. И, как свидетельствуют документы, лишь 3-4-е поколение военнослужащих-чеченцев получало специальное образование в Центральной России. Они проходили через элитные учебные заведения страны, где осваивали русскую, в т.ч. письменную речь, приобщались к российской культуре, выдвигали из своей среды первых учёных и просветителей. Зачисленные в состав русской армии и оценившие выгоды службы, офицеры-чеченцы включались в новую для них жизнь, связывали свою судьбу с Россией и растили преданными ей своих детей, из которых воспитывались кадры офицеров.
Часть офицеров из чеченцев даже принимали православие и оставались в Центральной России. К их числу относится выходец из селения Брагуны, взявший русское имя и фамилию, — Леонид Степанович Чижнаков. В 1848 г. он окончил Константиновское военное училище, поступил на службу в армию, за короткий срок получил чин подполковника и стал впоследствии русским дворянином. Принял православие и получил дворянство Александр Чермоев (до крещения — Царыс), сын генерал-майора Арцу Чермоева. Он окончил I кадетский корпус с «отличнейшими показателями» и был выпущен корнетом в гвардию.
Нет оснований (отсутствует соответствующая статистика) считать, что половина офицеров-чеченцев происходила из средних сословий, и для многих из них служба в армии становилась потомственной профессией и источником существования.
Советский исследователь М.П. Санакоев считал, что основной мотив стремления горцев на войну – это чувство дружбы с русским народом, идеи защиты своей родины, верность воинскому долгу. По мнению Х.А. Акиева, царское правительство, привлекая горцев на службу в армию, казачьи войска, милицию и конвой императора, в учебные военные заведения, преследовало классовые интересы — отбирало представителей привилегированных слоёв населения и сумело связать материальные интересы горской знати с верной службой в армии и управленческом аппарате. Современные исследователи, отвергая классовый подход, на первый план выставляют желание военнослужащих-чеченцев получить чины, награды, жалованье, землю, сводя всё в основном к материальным благам. Не отрицая действия части перечисленных факторов, обратим внимание и на иные обстоятельства, определявшие длительную, много поколенную военную службу горцев России.
Прежде всего, отметим, что военная служба была для горцев наиболее предпочтительной в связи с особенностями военизированного уклада их жизни, когда уже с раннего детства из мальчиков готовили воинов: обучали хорошо скакать на лошади, уметь обращаться с холодным, а затем и огнестрельным оружием.
Служба в российской армии не случайно была для чеченцев «опутана» родственными связями. Они являлись стержневыми для чеченского общества, где бы не находились его представители и чем бы они не занимались. Как правило, горцы, отрывавшиеся от определённых сельскохозяйственных занятий, назад к ним не возвращались, воспитывая и своих сыновей в определённом духе. Они старались устанавливать родственные отношения с теми людьми, которые были близки им по духу и социальному происхождению.
Стратификация чеченского общества была мало выражена. Действовало негласное правило: «Если кто-нибудь из нашей среды желает возвыситься и заделаться князем, находится всегда человек, который убивает его». Служба в российской армии помогала отдельным фамилиям добиваться восхождения по социальной лестнице и ощущать свое превосходство над остальными. Яркий пример такого самосознания дает полковник аварец К. Алиханов, который был возмущён и обижен на решение реввоенсовета назначить в годы Гражданской войны командиром партизанского отряда другого и выразил это фразой: «Как это? Мы ведь потомственные военные. А он сын мясника».
Освоение плоскостных земель чеченцами происходило в период, когда эти территории контролировались кабардинскими и кумыкскими феодалами. Князья этих народов становились патронами-покровителями выходцев с гор. Упрочение позиций России в регионе и установление ею контроля над плоскостью привело к отказу от покровительства иноэтничных феодалов и переход на службу к более сильному патрону. По словам Цицианова, «…здешний житель ищет и искать будет сильного себе в покровители», и когда, например, белоканцам предложили покориться, они ответили «покажи нам свою силу, тогда и покоримся». Россия в этой связи была достаточно сильным покровителем.
Как уже отмечалось, среди известных чеченских династий военных доминировали те, кто проживал по Терскому правобережью. И это не случайно. Надтеречные («мирные») чеченцы имели наибольший опыт общения с военнослужащими и казаками крепостей и станиц. Они устанавливали с русским населением не только торговые, но и дружеско-куначеские, родственно-аталыческие отношения, дававшие возможность их детям изучать русский язык и получать начальное образование. Это позволяло и дальше строить будущее своих детей в пророссийском русле. Например, первый чеченский просветитель Умалат Лаудаев, по преданию, начинал учиться в школе гребенских казаков. В Притеречье в зоне непосредственного соседства наиболее активно создавалась та особая сфера, которая Школой проф. В.Б. Виноградова именуется российскостью. Здесь появлялись люди, верные присяге и выбиравшие для себя воинскую службу России в качестве профессионального занятия. История российского офицерства в разных регионах имела свои особенности.
Она весьма поучительна и требует серьёзного внимания и отношения. Не теряют своей значимости слова А.И. Деникина, который призывал беречь офицеров, «ибо от века и доныне они стоят верно и бессменно на страже русской государственности».
Источник: Великая Н. Н. Военные династии в Чечне (конец ХVIII – начало ХХ века) // Научно-методический электронный журнал «Концепт». – 2015. – Т. 13. – С. 491–495
