Цыбульникова А.А. Нужна ли Кавказу российская идентичность
//Русскоязычное население Северного Кавказа: история и современность:
Статьи и тезисы 1 Всероссийской научно-практической конференции марта 2013 г. – Махачкала, 2013. – С. 36-47.
Проблема оттока русского населения с территории большинства республик Северного Кавказа на данный момент перестала быть проблемой «обсуждения на кухне». О процессе, который длится несколько десятков лет, наконец-таки заговорили с высоких трибун. И цифры действительно впечатляющие. По подсчетам специалистов на данный момент восток региона практически полностью дерусифицирован. Так, с 2002 по 2009 г. русское гражданское население Чечни сократилось с 20 тыс. чел. до 17-18 тыс., Ингушетии – с 2-3 тыс. до 1,5-2,5 тыс. Лучше ситуация в Дагестане – в этот же период количество русских уменьшилось со 115 тыс. до 105 тыс., но нельзя забывать, что в процентном отношении данная цифра совсем невелика в масштабах 2,5-миллионного населения республики. В среднем на 10-15 тыс. за эти же семь лет сократилось русское население и в других республиках Северного, Кавказа, составив к 2009 году в Северной Осетии 148-152 тыс. чел., в Карачаево-Черкесии – 132-136 тыс., в Кабардино-Балкарии – 210-214 тыс. Именно в этих трех республиках, по прогнозам экспертов, русские вплоть до 2030-2040 гг. будут сохранять позиции второго по численности этнического контингента. Особняком в этом списке пока (и на ближайшие полвека вперед) стоит Адыгея, где русское население составляет 64 %, а адыги – 24 %. В силу своей географической расположенности в центре экономически привлекательного Краснодарского края данная республика будет продолжать принимать на свою территорию значительную массу миграционного притока, в котором уже несколько десятилетий подряд около 80 % составляют русские [13].
Причины оттока русскоязычного населения складываются из целого комплекса политических, экономических, социальных, этноментальных, культурных проблем. Наиболее заметной среди этого перечня является проблема экономическая. Слабые экономики республик не дают ощутимых перспектив для трудовой занятости значительной массы населения, особенно квалифицированных специалистов. Не говоря уже о том, что произошедшая в республиках этнизация всех социально-политических систем привела к закрытости карьерной лестницы для лиц не титульного этноса. И все это на фоне развившихся в регионе этнофобии и национализма [7]. Эта гремучая смесь в сочетании с разгулом местного криминала и деятельностью этнорадикалов ставит практически непреодолимые препятствия на пути реализации любых миграционных проектов, связанных с возвращением русского населения в республики Северного
Кавказа.
Впрочем, возможно стоит поставить вопрос по-другому. А так ли необходимо Кавказу русскоязычное население? Одной из причин сокращения процентного соотношения русских в северокавказских республиках является высокий естественный прирост местного населения на фоне естественной убыли русскоязычных жителей. Так, Дагестан в данный момент занимает 3-е место в России по размеру естественного прироста (в 2006 г. число родившихся в 2,6 раза превысило число умерших) [16]. Неплохая ситуация и в других республиках – традиционный уклад (помноженный на исламизацию семейного быта) еще несколько поколений подряд будет давать хорошую демографическую перспективу кавказским народам. В то время как европеизированные русские семьи останавливаются, как правило, на рождении 1-2 детей, предпочитая обеспечить им максимальные перспективы в жизни. Традиции больших патриархальных семей остались для большинства русского населения в далеком прошлом. Это является одной из основных причин отрицательного естественного прироста в большинстве «русских» районов нашей страны.
К сожалению, тенденция эта, хоть и печальна, но вполне объективна. Ломка старых традиционных патриархальных институтов закономерно приводит к сокращению посемейной рождаемости. Опыт Европы, вставшей на эти рельсы раньше нашей страны, ярко это показывает. И государственные меры в данном вопросе не смогут сыграть глобальную роль, хотя и в состоянии перевести ситуацию из критической в терпимую (что собственно и пытается в последние годы сделать российская государственная власть). Положительные тенденции новой демографической политики уже заметны, но переломят ли они ситуацию с сокращением русской этнической составляющей в нашей стране, это остается пока вопросом будущего. Как нам видится, более реальной тенденцией наращивания численности населения России является в полувековой перспективе внешний (восточный) миграционный фактор. И вопрос со временем будет стоять не о сохранении этнического русского компонента в численном превосходстве, а в привитии новому пришлому контингенту российской идентичности и дальнейшей естественной ассимиляции части этого иноэтничного населения. Нельзя забывать, что именно благодаря этому механизму шло расширение территории нашей страны на протяжении веков (а отнюдь не только за счет естественного прироста этнически русских).
Но вернемся к Кавказу. Ни для кого уже не секрет, что на бытовом уровне довольно значительная часть российского населения придерживается мнения о необходимости отделения северокавказских республик от России. Дескать, это ликвидирует террористическую угрозу внутри страны, приведет к выводу исламистских радикальных группировок за границы государства, способствуя тем самым стабилизации политической и экономической ситуации в стране в целом. Со своей стороны значительная часть кавказского населения на все том же бытовом уровне считает хорошей перспективой для своих республик обретение национальной независимости (что во многом совпадает с политическими воззрениями этнорадикалов разных мастей). Подспудное желание преимущественно исламского населения Северного Кавказа вполне понятно и объективно обосновано. Любому этносу исторически комфортно жить в соседстве с теми народами, которые максимально на него похожи, разделяют близкие ему ценности, в первую очередь религиозные.
Шкала традиционных ценностей народов Кавказа в период вхождения в состав Российской Империи значительно отличалась от православно-русской (еще и с яркими признаками европеизации). Достаточно указать на разницу в оценке образа воина. В русской культуре — это тот, кто защищает свою страну от захватчиков (при этом, если военное искусство направлено лишь на захват добычи или пленников – это порицалось как в обычном праве, так и в юридическом, вплоть до уголовной ответственности). В культуре большинства народов Северного Кавказа джигит (как лицо, обладавшее высокой статусностью, ярко положительным ценностным содержанием) – это, конечно, защитник, но в большей степени – это добытчик, наездник, прославлявшийся за количество награбленного и число захваченных пленников (будущих рабов). Подобная разница ценностных ориентиров объясняется не какой-то там присущей горцам «изначально» злобностью (как иногда это озвучивается на бытовом уровне), а теми историческими реалиями, в которых шел этногенез и складывание традиционного уклада кавказских народов, а так же стадиальным уровнем развития.
Традиционная ценностная система – явление комплексное, формирующееся в процессе выживания и для выживания этноса в агрессивной окружающей среде. Еще одним примером этого можно назвать куначество, которое сейчас позиционируется как одна из самых ярких и положительных черт кавказской культуры, но в момент складывания данного традиционного института куначество играло роль компенсационного механизма в условиях воинственной разобщенности населения региона и было необходимо для выживания большинству кавказских этнических групп.
Разница ценностных шкал со временем уменьшается – будь-то в отдельно взятой семье или в крупном полиэтничном государстве. Постепенно находятся компромиссы, которые чаще всего выходят в область обычного права (так как законодательная система в стране должна быть универсальной – только это обеспечит долгосрочную межэтническую стабильность). Так происходило и в нашей стране. По мере интеграции региона в российское правовое пространство традиционные, исламские правовые институты на Кавказе в официальной сфере были заменены имперским (а позже советским) законодательством. Уже больше полутора веков Северный Кавказ является органичной частью России, но, если юридически ценностные шкалы русских и горцев совпадают, то в области обычного, традиционного права разница до сих пор заметна невооруженным взглядом. Традиционные институты, основанные в большинстве своем на исламской, восточной ценностной базе сосуществуют в современной реальности с европеизированной ценностной системой российского государства. Этот факт, сам по себе, не является причиной нарастания межэтнической напряженности в регионе, но при складывании комплекса негативных условий (политических, социальных, экономических, языковых и т.д.) может сработать как бомба замедленного действия. Что собственно мы и наблюдаем в последние десятилетия.
А теперь давайте поставим вопрос по-другому. То, что на бытовом уровне любой народ хочет жить в моноэтничном (а значит максимально комфортном для себя) окружении – явление объективное и понятное. Но вот просчитывает ли большинство населения нашей страны перспективы отделения Северного Кавказа от России? А ведь эти перспективы далеко не так радостны, как кажется на первый взгляд. На данный момент экономики северокавказских
республик не в состоянии самостоятельно себя обеспечивать, впрочем так же как и внутренние органы правопорядка не могут самостоятельно справлять со сложной криминогенной обстановкой в регионе. И то, и другое поддерживает на необходимом уровне федеральный центр (и федеральный бюджет!). В случае обретения независимости республики (потеряв внешние финансовые вливания) автоматически впадут в экономический кризис, произойдет резкое ухудшение криминогенной обстановки. Вместе с этим начнутся внутригражданские столкновения, так как многочисленные этнические элиты вступят в борьбу за пере-
дел власти и ресурсов. Ослабленные республики станут легкой добычей для
геополитических противников России и превратятся в формально независимые,
но реально, подчиненные интересам больших игроков, пешки [5]. В итоге Рос-
сия получит прямо под своей южной границей активно криминогенный регион
(активность которого в виде бандформирований и наркотрафика будет постоянно проникать на территорию страны), который к тому же еще и станет плацдармом для антироссийской стратегической инициативы ее геополитических соперников.
Незаконченный процесс нациестроительства на Северном Кавказе и слабость экономического развития пока не позволяют выстроить более позитивных перспектив для возможной независимости национальных республик. Российская государственность была и остается для региона мощным стабилизирующим фактором. Но происходящее в последние десятилетия этническое обособление северокавказских республик, вымывание из состава его жителей славянского компонента является очень тревожным симптомом. Наше государство — полиэтнично, и у каждого, входящего в его состав народа, есть свое стремление к моноэтничности, моноконфессиональности, этнической замкнутости и обособлению. Но как дом не сможет стоять, если кирпичи не скрепили цементом, так и государство не сможет быть простой совокупностью разноэтничных общностей, если все их не объединяет какая-то общая субстанция, националь-
ная идея. Что же должно соединять все народы нашей страны в единое мощное
целое?
В досоветской России общей надэтничной объединяющей идеей было всеобщее подданичество императору. В своде законов Российской империи было прописано, что «…все, присягая царю на верность подданства на кресте и Евангелии или по своей вере и закону, становятся русскими подданными, независимо от национальности и вероисповедания» [15]. Таким образом, государственное единство, верность России ставилась выше этнических и конфессиональных различий. При этом власти не запрещали исполнение национальных и религиозных обрядов, при условии, что они не противоречили российскому законодательству.
Революция 1917 года привела не только к ломке политического режима, но и к смене государственной идеологии. Космополитичная по сути коммунистическая идеология была призвана постепенно нивелировать национальные различия путем создания нового советского человека. По мнению ряда современных исследователей, социалистическая культура не имела собственного нравственного наполнения [12, с. 231], она привела к отрыву от национальных корней и традиционной (религиозной) культуры [6, с. 43]. Казалось бы, эта сложившаяся за первое поколение комсомольцев и коммунистов советская «безнравственность» должна была дать отвратительные результаты во время Великой Отечественной войны. И у некоторых исследователей это вызывает закономерное удивление: почему-то ослабление этнической идентификации не привело к аморальному поведению молодого поколения на полях сражений. Наоборот, героизм и самоотверженность 16-18 летних детей (советских уже по своему сознанию!) до сих пор поражает нас и является нравственным образцом. По нашему мнению, объясняется это тем, что главной ценностью советской идеологии была любовь к своей большой Родине. Это надэтническое чувство стало основой единства народов страны. При этом коммунистический космополитизм сделал советских детей открытыми к восприятию других культур, приучил их к возведению общегосударственных задач на более высокий уровень, чем частные, в том числе и локально-этнические, интересы.
Это был хороший опыт создания единой надэтнической государственной идеологии, но, как и все исторические явления, он зависел от общемировых тенденций развития. Коммунистическое учение сформировалось на базе теории модернизации, подразумевавшей борьбу с отсталостью традиционных обществ и необходимость форсированного доведения таких обществ до уровня развитых европейских стран. Модернизация априори отвергала ценность традиционных (а значит конфессионально-этничных по своей сути) культур для современного мира. Активная вестернизация, проводившаяся в русле данной теории западными странами (и в первую очередь США) на Востоке, вызвала к 1970-м годам обратный процесс – обострение этнической идентификации, исламизацию культуры и быта [1]. Затронула эта тенденция и мусульманские районы России, особенно Северный Кавказ. К моменту распада СССР в республиках региона произошел резкий рост национального самосознания, начался процесс активной исламизации всех сфер жизни.
Полиэтничное государство не может сохранять стабильность в условиях отсутствия общей надэтнической идеологии, и в постсоветские 1990-е годы эту функцию попытались возложить на такие понятия, как «россиянин, гражданин России». Идея опять та же – доминирование общегосударственных интересов над этнолокальными. Но этот конструкт не оправдал себя, так как не имел обширной идеолого-культурной базы, приемлемой для всего полиэтничного российского пространства. В это же время Европа, пожалуй, впервые в своей истории столкнувшаяся со столь масштабным проникновением на свою территорию традиционного мусульманского элемента, попыталась выстроить свою идеологию полиэтничного сосуществования. Европейцы заговорили о мультикультурализме и толерантности. По сути дела данная идеология была утопична изначально – недолго простоит дом, где кладка не скреплена в единое целое цементом.
Недолго просуществовала стабильность в полиэтничном обществе, где каждому этносу была дана возможность жить только по своим законам. Слабая совместимость исламской и европейской ценностной шкалы автоматически привела к обособлению мусульманских районов, к росту в них (и вокруг них) ксенофобии и этнорадикализма [2]. Толерантность, однозначно понимаемая как «терпение, несмотря на неуважение» только усугубила ситуацию [3].
В этих условиях современная Россия выстраивает государственную идеологию на принципиально иных нравственно-культурных основаниях. Рост национального сознания наконец-таки произошел и у самого многочисленного этноса нашей страны – русского. Русские – это этнос государствообразующий, государствоскрепляющий. Именно русские были и, исходя из нынешнего политического курса, видимо будут оставаться культурным ядром, спаивающим все народы нашей страны в единое целое [11]. Остается только один вопрос: а почему именно русские? Почему ни татары, ни удмурты, ни башкиры, ни дагестанцы, ни кто-либо другой?
Первой (и, пожалуй, главной) причиной является то, что русские составляют около 80% населения нашей страны и вполне логично, если оставшиеся 20% будут придерживаться норм такой большой этнической общности, а не наоборот. Именно из-за превалирующей численности своих носителей русский язык стал средством межнационального общения в России. Хотя если посмотреть объективно, то, как любое высокоразвитое, богатое средство коммуникации данный язык является не самым легким для усвоения. Российская законодательная система основана на православной, русской традиции и потому в отдельных моментах противоречит шариату. Но, с другой стороны, проще небольшому контингенту мусульман приноровиться к ценностной системе большинства населения страны, чем наоборот. Российская государственная власть веками вырабатывала те механизмы управления, которые позволяли вписать в себя любые иноэтничные сообщества, не ломая их национальную специфику на корню [4]. И вопрос здесь не в грамотности российских правителей, а в содержании того самого русского культурного ядра, о котором мы уже упоминали. Для русской культуры, для русского самосознания с древности интересы общие, государственные являлись определяющими, а интересы локальные – второстепенными. Для славянского менталитета характерен низкий порог воинственности, слабый уровень ксенофобии. Этнонациональная система русского народа всегда была открытой [9, с. 131] – не имела значения национальность того, кто работает с тобой плечо к плечу, кто такой же подданный, как и ты.
Так проявлялась общинность, соборность русского человека. У русских (в отличие от европейцев) за многовековую историю не сформировалось комплекса «народа-господина» по отношению к малым народам, входившим в состав страны, а потому и не складывалась стена отчужденности с их стороны [10, с. 95]. Открытость русской культуры, ее определенный космополитизм являются
хорошей базой для поддержания единства многонационального российского пространства [8].
Северный Кавказ, с его яркой полиэтничностью, с исторически обусловленными межэтническими конфликтами, с экономической слабостью остро нуждается в объединяющем ментальном факторе. Таким фактором является русская культура как основа общегосударственной идеологии. Приобщение к русской культуре, с одной стороны, способствует поддержанию российской идентичности у кавказских народов [14], помогает стабилизации ситуации в регионе, а с другой – дает возможность выйти из состояния этноконфессиональной замкнутости через понимание обширности и многообразия культурного пространства нашей страны.
Проблема кроется в том, что невозможно полноценно приобщиться к культуре, когда ее носители отсутствуют в данной среде. Сложно поддерживать российскую идентичность, знакомясь с русской культурой исключительно по книгам и фильмам – только живое общение дает возможность узнать душу человека, его чаяния, его нравственные установки и степень его открытости к восприятию и уважению своих и чужих национальных традиций. Сложно переломить сложившиеся уже на современном пространстве этнические (этнофобные по сути) стереотипы без прямого соприкосновения с носителями культуры.
Поэтому славянский компонент жизненно необходим Северному Кавказу для сохранения стабильности, но удержание этого компонента, его возможное увеличение должно вестись грамотно и постепенно. Необходимо создать те рабочие места, которые дадут возможность русскоязычным занять свою (нужную региону) хозяйственную нишу, проницаемость социальной лестницы не должна замыкаться на принадлежности к определенному этносу, местная политическая власть не должна делиться между этническими элитами, законодательство должно реально работать без оглядки на национальную принадлежность. Задачи эти трудновыполнимые, но в их решении мирное будущее Северного Кавказа.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Адаян Т.А. Феминизм как общественное явление в Турецкой Республике //Проблемы
новистики и исторического славяноведения. – Краснодар: изд-во «Кубанькино», 2010. –
С. 217-222.
2. Арбатова Н. Правый крен Европы //Военно-промышленный курьер. – 2011. — No 18 (11
мая).
3. Борисов А. Толерантность с кулаками //Санкт-Петербургские ведомости. – 2011. — No 24
(10 февраля).
4. Виноградов В.Б., Люфт Е.Г., Чарыкова Ю.Е. Эскизы принципов и практики кавказской
«российскости». – Армавир, 2009.
5. Дугин А.Г. Геополитика как эффективный метод современной российской политической
теории и практики //Евразийский проект: кавказский вектор /Южнороссийское обозрение. – 2005. – No 30. – С. 11-30.
6. Зайцев А.А., Лукьянов С.А. Кубань в ХХ веке. – Краснодар: «Перспективы образования», 2010.
7. Клычников Ю.Ю. Особенности дестабилизирующих факторов в политических реалиях
Северного Кавказа //Российская государственность в судьбах народов Северного Кавка-
за. Вып. 4. – Пятигорск: ПГЛУ, 2012. — С. 175-184.
8. Лихачев Д.С. Земля родная. – М.: Просвещение, 1983.
9. Матвеев В.А. Россия и Северный Кавказ: исторические особенности формирования го-
сударственного единства (вторая половина XIX — начало ХХ в.). – Ростов н/Д: ЗАО
«Книга», 2006.
10. Нестеров Ф.Ф. Связь времен. – М.: «Молодая гвардия», 1987.
11. Путин В.В. Россия: национальный вопрос //Независимая газета. – 2012. – 23 января.
12. Садохин А.П. Этнология. – М.: Гардарики, 2000.
13. Сущий С.Я. Русские на Северном Кавказе – этнодемографические реалии и перспективы
//Мир славян Северного Кавказа. Вып. 6. – Краснодар: изд-во «Экоинвест», 2011. — С.
88-97.
14. Черноус В.В. Кавказ без русских – Россия без Кавказа //Новая газета на Дону. – 2005. —
No 21 (19 декабря). – С. 13.
15. Этническая толерантность и межнациональный мир на Кубани /Отв. ред. С.Л. Дударев. —
Армавир: РИЦ АГПА, 2011.
16. http://www.e-dag.ru/dagestan/naselenie
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Цыбульникова Анастасия Александровна – к.и.н., доцент кафедры всеобщей и
региональной истории Армавирской государственной педагогической академии.
