Великая Н.Н.
В последнее время пристальное внимание исследователей обращено на изучение роли православия и православной церкви у казачества. В литературе можно встретить утверждения о господстве у казаков именно официального православия, его определяющей мировоззренческой роли и т.п.
С точки зрения других исследователей «исключительная православность казачества – это миф. Миф, созданный в XIX в. Миф выгодный, прежде всего, политическому режиму». При этом, о господстве у ранних групп казачества старообрядчества даже не упоминается.
В целом, старообрядчество, как своеобразный религиозный феномен, слабо изучено. И в современной религиоведческой литературе трудно найти его дефиницию. Возникновение раскола в русской православной церкви подробно описано, но причины его не выявлены. Существующие точки зрения на причины раскола можно свести к следующим основным позициям: 1) это была встреча с Западом, раскольники же не приняли отрицания святого Московского прошлого; 2) раскол явился проявлением борьбы «священства» и «царства», в которой светская власть одержала верх и подчинила церковь; 3) раскол – это своеобразная российская реформация, ставшая питательной средой для третьего сословия. В советской историографии господствовало мнение о том, что причиной раскола являлась борьба крестьянских масс и посадских низов против всех форм феодальной эксплуатации, это был социальный протест в религиозной оболочке. Казачество-де также «использовало старообрядчество для борьбы с крепостничеством и самодержавием».
Однако каждая из названных причин не объясняет распространения старообрядчества в широких слоях российского общества и особенно у казаков, которые были оторваны от «метрополии» и долгое время не подчинялись ни московской власти, ни московской церкви.
Гребенские казаки-христиане по письменным источникам известны в Притеречье с XVI века. Они не были включены ни в одну из известных епархий, то есть сохраняли религиозную автономию. Такое положение сохранялось достаточно долго. Однако в начале XVIII века, когда позиции российского государства на Тереке усилились, встал вопрос об отношении к гребенцам, как выяснилось, старообрядцам на этой окраине России. И здесь мы наблюдаем разные подходы светской и духовной властей.
Петр I приказал не тревожить старых верований гребенцов, так как служат они государю верно и без измены, удерживаются в мусульманском мире, не идут против церковной власти, не нарушают государственного порядка. Таким образом, для светской власти на первом месте стояли вопросы обороны и покорности государству, а не веры. Духовные власти в лице Кизлярского «закащика» и астраханского епископа Илариона, попытавшиеся искоренить раскол на Тереке, так ничего и не добились.
Сами гребенцы в «доношении» от 1745 года объясняли приверженность старым обрядам (крещение двумя перстами, хождение «посолонь», двойную аллилуйю и др.) следующим образом: «…В нашем гребенском войске расколу не имеетца, ибо как отцы наши, деды, прадеды издревле состояли в православной вере христианской и крестились двоеперстным крестом, так же и мы, нижайшие… от мала до велика в том состоим и доныне не убавливаем и не прибавливаем… А понеже дело наше украйное и на имя ея императорского величества выходят из гор и с протчих мест из плену разных вер люди и принимают веру греческого исповедания и оные окрестились и оженились и живут у нас в гребенских городках домами, как и мы нижайше состоим, тако и они служат ея императорскому величеству в верности и получают ея императорского величества денежное и хлебное жалования с нами в равенстве».
Приведенный и другие документы XVIII века показывают, что гребенские казаки осознавали себя истинными христианами, не собирались конфликтовать ни с церковью, ни с властями, готовы были идти на ряд уступок, кроме одной, которая для них имела принципиальное значение. Это двоеперстие. На наш взгляд, в условиях специфического образа жизни казаков, когда в течение многих десятилетий (если не столетий) каноническая обрядовая служба была невозможна, для них главным христианским таинством являлось крещение. Его совершение было равносильно причислению к казачеству. Попытка доказать, что все действия с крестом (его изображение, двоеперстие) у казаков были неверными, ставило под сомнение «крещеность», принадлежность к христианской вере всех членов казачьих социоров. С этим гребенцы согласиться не могли. К тому же наличие иноконфессионального окружения казаков уже на ранних этапах их истории привело к тому, что религия стала важнейшим этническим признаком. Старохристианские верования и культы прочно утвердились в сознании и поведении казаков, без них они себя не представляли. В рассматриваемый период гребенцы выступали единым старообрядческим монолитом и утверждали только одно: мы сохраняем обряды, доставшиеся от отцов и дедов, ничего «не убавливаем и не прибавливаем».
Вскоре действия духовных и светских властей направляются прежде всего на то, чтобы оградить гребенцов от «классических раскольников», проповедовавших о пришествии Антихриста, близкой кончине мира, «неправости» никонианской церкви, которая в отдельных рукописных сочинениях, найденных на Тереке, предавалась проклятию, и т.п.
Отсутствие собственных кадров священнослужителей заставляло казаков принимать беглых священников, а с возникновением в 1846 года Белокриницкой старообрядческой церкви, большинство казаков-поповцев примкнуло к ней. В станицах их иногда называли «австрийцами», так как провозглашение старообрядческой иерархии произошло в с. Белая Криница на территории Австрии.
Пока шли боевые действия на Кавказе, казаки-гребенцы не испытывали серьезных религиозных притеснений. В 1850 году свыше последовало распоряжение именовать раскольниками только «вредных» сектантов (духоборцев, иконоборцев, иудействующих и др.), остальных именовать староверами и не преследовать.
В пореформенный период в гребенских станицах активизирует свою деятельность православное духовенство, однако и в конце XIX – начале XX века гребенские казаки, в массе своей оставались старообрядцами. Лишь небольшая часть казаков перешла на позиции официального православия и единоверческой церкви. Правила единоверия были высочайше утверждены в 1800 году. Согласно им священники единоверческих церквей ставились епархиальным архиереем и подчинялись ему по духовным делам и суду. Однако служба должна была отправляться по старообрядческим канонам и книгам. Специально оговаривалось, чтобы не было «хулы ни с единой стороны». Единоверчество , представлявшее собой попытку поставить под контроль православного духовенства старообрядческие общины, попытку соединить официальное православие и старообрядчество, приживалось крайне плохо. При этом современники отмечали, что единоверцы считали себя теми же старообрядцами, но только «с настоящим попом, а не с самоставленником».
Следует отметить, что знакомство казаков с различными старообрядческими толками (как известно, представители последних проникают на Терек еще в XVII веке) не прошло бесследно. Гребенцы оказались разобщенными по разным старообрядческим течениям. К началу XX века наиболее сильные позиции в гребенских станицах сохраняли т.н. австрийцы и беглопоповцы. В Червленной часть старообрядцев-беглопоповцев именовалась никуданцами (толк нигде более неизвестный). Никуданцы посещали свой молитвенный дом, службу у них отправлял выборный уставщик. Два раза в год представители никуданцев отправлялись в Москву и привозили священника «от ереси преходящего» за общественный счет в станицу, где он совершал необходимые требы. Когда священника не было, все обряды, за исключением венчания, полного обряда погребения и крещения исполняли местные уставщики, которых избирали из пожилых, нравственных людей, знакомых с религиозной литературой.
Наши информаторы сообщали, что зачастую в старообрядческих семьях не было религиозного единства (мать относилась к австрийскому течению, дочь – к никуданскому, один брат был православным, другой – «австрийцем», невеста «единоверка», жених – «австриец» и т.п.). Это сильно осложняло взаимоотношения в семьях. Однако противостояние внутри старообрядческой среды не было абсолютным и роковым. Так, беглопоповцы переходили к австрийцам из-за близости обрядов, родства, свойства, недовольства преходящими священниками и пр.
Наиболее напряженные отношения (враждебные, как писали некоторые дореволюционные авторы) сохранялись у старообрядцев с православными, как правило, более поздними переселенцами. Это нашло свое отражение в планировке станиц. Население по религиозному признаку группировалось в отдельных слободах, где каждая группа имела свое культовое здание. И в начале XX века казаки-старообрядцы вели достаточно замкнутый образ жизни, редко роднились с православными.
Казачье старообрядчество имело свои особенности.
Вдали от религиозных, как официально-православных, так и старообрядческих центров, сложился особый тип соединения христианства с традиционными языческими представлениями. Нагляднее всего это проявилось в календарной обрядности гребенцов-старообрядцев.
Старообрядчество на Тереке объективно выступило формой религиозной оппозиции официальной церкви, хотя сами казаки, понимая невыгодность своего приграничного положения, всячески старались не доводить дело до открытого конфликта, внешне демонстрировали уступчивость, умело использовали силу государственной власти, которая даже защищала их от нападок православного духовенства. Казачье старообрядчество, ставшее результатом дивергенции восточнославянского массива, имело иные истоки (оно не возникло из противостояния и непримиримости) и само по себе не содержало антикрепостнического, антигосударственного, антицерковного заряда. Оно, в отличие от организованных старообрядческих толков, сформировалось, так сказать, естественным путем. Старообрядчество на юге страны явилось не результатом раскола, а результатом сохранения верований раннего христианства. На это обращали внимание и дореволюционные авторы. По мнению И.Д. Попко, гребенцов не коснулся церковный раскол XVII века, «они продолжали жить тем, что принесли с старой Руси первой половины XVI века» и четко различали два дела одинаковые по внешнему виду и различные по существу: духовное дело – старообрядчество и мирское – раскол. Старообрядчество понималось как приверженность старому отеческому преданию, раскол – враждебное восстание против церкви и государственной власти.
В отличие от других регионов, старообрядчество на Тереке не дало толчок развитию новых экономических отношений. Консерватизм, запрещение на всякую «новину», в том числе и в производственной деятельности, составляли характерную черту местной религиозной системы.
Старообрядчество оказало огромное влияние на этническое самосознание старожильческого казачества. Хорошо известно, что в сознании людей XVII-XIX вв. понятие «русский» было равнозначно понятию «православный». На Тереке же такими равнозначными понятиями выступали «старовер» (истинно православный) и «гребенец». Отрицание официального православия приводило и к отрицанию принадлежности к русским. В этом и заключался один из парадоксов, наблюдаемый современниками. Люди, говорящие по-русски и считающие себя истинными христианами, тем не менее к русским себя не причисляли. Старообрядчество способствовало сохранению указанной этнической группы, о чем в своих «доношениях» сообщали и сами казаки. Остальные казачьи группы, позднее появившиеся на Тереке и в значительной степени «оправославленные», тем самым были лишены одного из важнейших этноразделительных признаков и не выступали столь единым этносоциальным монолитом, как казаки-гребенцы.
Казачье старообрядчество испытало определенное влияние со стороны различных толков «классического раскольничества», старавшегося придать ему дух оппозиционности государственной власти и церкви, эсхатологичность. В отдельные периоды это удавалось. Однако большей частью религиозная обстановка на Тереке обострялась не в связи с действиями старообрядцев, а в связи с определенной линией, которую проводили светская или духовная власти. При этом светская власть часто шла на попятную, учитывая сложную обстановку на Северном Кавказе.
Казачье старообрядчество невозможно отнести к основным течениям (поповцы или беспоповцы) или толкам (поморцы, нетовцы, федосеевцы и пр.). На Тереке, при отсутствии духовенства, сложились особые формы религиозной деятельности, осуществлявшиеся под руководством наиболее уважаемых и нравственных казаков, передающих свои познания сыновьям. То есть здесь фактически господствовало беспоповство. Появление на Тереке миссионеров из старообрядческих центров, привело к их признанию в качестве учителей, наставников. Таким образом, местное старообрядчество стало развиваться по пути беглопоповства. Однако поимка и выдворение беглых «расколоучителеи» вызвали возрождение прежней традиции. Руководство религиозной жизнью казачьих социоров вновь переходит к местным уставщикам из числа казаков. Возникновение старообрядческой белокриницкой (австрийской) иерархии и распространение ее влияния на Терек, обозначило переход казачества на позиции поповства. Деятельность русской православной церкви, расколоучителеи разных толков, сектантов привело к усложнению религиозной жизни на Тереке. Однако основная масса казаков-гребенцов сохранила приверженность местному варианту старообрядчества. Для представителей разных течений обрядово-религиозная сторона жизни оставалась одной и той же, только в одних случаях ею руководили выборные уставщики-казаки, в других – православное духовенство (при единоверии), в третьих – священнослужители, направленные на Терек белокриницкими иерархами и т.п. Именно поэтому имеет смысл говорить о казачьем старообрядчестве, понимая под ним естественно сложившуюся на основе раннего христианства и языческих представлений религиозно-обрядовую систему, отличавшуюся вышеназванными особенностями.
Источник: Великая Н.Н. Особенности старообрядчества у гребенских казаков // Православие, традиционная культура, просвещение. Краснодар. 2000. С. 26-33
